Уже совсем скоро спектакль «Гроза» Молодёжного театра, номинант национального театрального фестиваля «Золотая Маска-2018», сезон 2016-2017, отправится в Москву на заключительный этап самого престижного в нашей стране театрального форума. Театральная элита России, москвичи и гости города увидят его в Центре им. Всеволода Мейерхольда 10 и 11 марта, начало спектакля в 19.00.
Спектакль «Гроза» по пьесе А.Н. Островского в постановке Даниила Безносова представлен в семи номинациях: Драма/ Спектакль малой формы «Гроза», Молодежный театр, Краснодар Драма /Работа режиссера Даниил Безносов
Драма/Женская роль Полина Шипулина, Катерина
Драма/Мужская роль Александр Теханович
Драма/Мужская роль второго плана Дмитрий Морщаков, Кулигин
Драма/Работа художника Анастасия Васильева
Драма/Работа художника по свету Денис Солнцев
Напоминаем, что полностью список номинантов во всех категориях опубликован на сайте премии (http://www.goldenmask.ru/fest_24_183.html) Формируя список номинантов, эксперты драматического театра и театра кукол посмотрели в театрах и на видеозаписи 555 спектаклей в Москве, Санкт-Петербурге и в более чем ста городах России.
Чтобы напомнить зрителям, о чём спектакль, что составляет его режиссёрский нерв, мы публикуем рецензию известного театрального критика Андрея Пронина «Одиночное плавание».
ОДИНОЧНОЕ ПЛАВАНИЕ
А. Островский. «Гроза». Краснодарский молодежный театр.
Режиссер Даниил Безносов, художник Анастасия Васильева
Тридцать пять лет в России (да на самом деле не только в ней) считаются возрастной гранью, отделяющей молодого режиссера от зрелого. Это, конечно, условность: кто-то к тридцати пяти приходит опытным мастером, у кого-то едва наберется пяток спектаклей. Даниила Безносова смело можно было назначить зрелым и досрочно. Учеба на легендарном, самом первом курсе Сергея Женовача, ставшем ядром «Студии театрального искусства», потом серьезная работа в провинции: Курган, Кемерово, Саратов, Абакан, Тольятти, Барнаул, Советск, опыт руководства театрами в Южно-Сахалинске, Советске. В итоге — более трех десятков спектаклей. Тут уже хочешь — не хочешь, а свысока похлопать режиссера по плечу не выйдет: налицо серьезный опыт не мальчика, но мужа. Сейчас Безносов осел в Краснодаре, в тамошнем Молодежном театре — и, кажется, готов заниматься им всерьез, находя компромисс между собственными художническими амбициями и вкусами местной публики, сочетая в ансамбле своих спектаклей опытных актеров и молодежь, не вступая в конфронтацию и не устраивая революций, но задавая высокую художественную планку. Учитывая кризис (надеюсь, временный), который переживает в последние годы Краснодарская драма, роль Безносова и его театра для этих широт сегодня оказывается особенно важной.
П. Шипулина (Катерина). Фото М. Богдан
От очередной постановки «Грозы» Островского — пьесы, порядком амортизированной и, казалось бы, знакомой вдоль и поперек, — не ждешь особенных откровений. Да и декорация, придуманная Анастасией Васильевой, в первом приближении не выглядит особенно удачной. Очередной сценический бассейн, повыше щиколотки наполненный водицей и пересеченный деревянными мостками, кажется данью внешней эффектности, а уж пришвартованная в нем лодка просто раздражает. Лодки наличествуют в декорациях недавних «Гроз» Владимира Туманова и Уланбека Баялиева, и в обоих случаях они «работают» невнятно-многозначительными символами: то ли сбились с фарватера, то ли разбились о быт. Однако по ходу безносовской «Грозы» выясняется, что ее сценография не декоративна, с ее помощью высекаются смыслы. Перескочить с мостка на мосток без посторонней помощи не так-то просто — нужно, чтобы кто-то протянул руку. Именно руки помощи не хватает здешней Катерине. Режиссер отказывается придумывать роль-концепцию: Катерина в исполнении Полины Шипулиной — и не пресловутый луч света в темном царстве, и не весталка, одержимая мистическими прозрениями, как Рощина-Инсарова у Мейерхольда, и не казачка из «понизовой вольницы», бросившая вызов традициям Домостроя, как Коонен у Таирова. Это редкая, можно сказать, «тюзовская» Катерина — угловатый подросток, хоть и называемый мужниной женой, но не утративший ни максимализма юности, ни ее же эмоциональной спонтанности. Подросток, тянущийся к любви.
П. Шипулина (Катерина), Е. Стрельцова (Варвара). Фото М. Богдан
«Гроза» Безносова отличается от других недавних спектаклей по этой пьесе (их за последние месяцы вышло немало: кроме упомянутых Туманова и Баялиева интересные спектакли поставили маститый Андрей Могучий и начинающий Никита Бетехтин) одним трудно формулируемым качеством. Безносов не аранжирует хрестоматийный текст, предписывая ему тот или иной режиссерский стиль и месседж, а с интересом рассказывает историю — так, как будто ему неизвестен финал. Актеры не произносят реплики, а разговаривают ими друг с другом, нетерпеливо ожидая ответа собеседника. Свежесть и фабульная энергия, сообщенная режиссером пьесе из школьной программы, — вот визитная карточка (и немалое достижение) этой «Грозы».
Никакого террора «темного царства» по отношению к Катерине мы в спектакле не встретим. Совсем не страшна Кабаниха в исполнении актрисы Светланы Кухарь. Безносов не пытается вопреки тексту Островского сделать ее «доброй», что в последнее время — после знаменитого спектакля Генриетты Яновской — стало едва ли не общим местом. Краснодарская Кабаниха не добра и не зла, а к Катерине скорее равнодушна. Она не фанатичка, какой была Ирина Соколова в спектакле Михаила Бычкова, не комиссарша — всего лишь обывательница-конформистка. Бредовые рассказы лакомки Феклуши (Елена Дементьева) слушает вполуха и кивает им, как сегодняшние обыватели кивают, когда им пересказывают новости из программы «Время». Она, пожалуй, их и перескажет, и повторит — не потому что им верит, а потому что так принято. Если что Кабаниху и волнует по-настоящему, так это судьба сына Тихона (Александр Теханович) — с первой же сцены расхристанного, нервного, отлучающегося выпить с жаром, какой трудно объяснить одной усталостью от семейной опеки. Да и опека эта не выглядит чересчур обременительной: совсем как в магнитогорском спектакле Льва Эренбурга, который Безносов любит и не боится цитировать, Кабанова тут не стесняется даже подстригать ногти великовозрастному дитяте. Выговоры свекрови в спектакле Безносова, даже если формально они адресованы Катерине, все равно звучат для сына и только для сына: его надо удержать от падения, в нем любой ценой нужно пробудить мужскую гордость и самоощущение главы семьи.
П. Шипулина (Катерина), А. Замко (Борис). Фото М. Богдан
Борис (Алексей Замко играет его сочно и с некоторым сарказмом) является одинокой и затурканной Катерине прекрасным принцем. Одет он по последней моде остапбендеровского Риоде-Жанейро: весь в белом. В этом заболоченном Калинове, где забрызгать белоснежные брючки — проще простого, пижонство страстного воздыхателя Катерины недвусмысленно читается как нарциссизм и недалекость. Однако, кроме Бориса, Катя тут никому особенно не интересна, стоит ли удивляться, что она принимает протянутую ей руку?
Сцена из спектакля. Фото М. Богдан
Пришла пора сказать, что есть в спектакле еще один важный персонаж, традиционно проходивший при постановках «Грозы» по ведомству вторых, а то и третьих сюжетов. Кулигин в исполнении Дмитрия Морщакова у Безносова вовсе не комический резонер. Он похож на старого диссидентаправдоруба — в его хрестоматийных монологах, произносимых едва ли не со слезами на глазах, с небывалой для этой роли страстностью, звучит истонченная горьким опытом, но еще живая вера в прогресс, который облегчит страдания человечества. У Кулигина — два антагониста. Один — Дикой (Анатолий Дробязко), местный «хозяин жизни» с ухватками циничного чиновника. Он выходит к публике обаятельным увальнем, исполненным показного добродушия, но, раздражившись проповедью Кулигина, вдруг показывает истинное лицо — пароксизм дикой, неуправляемой злобы — и набрасывается на старика с кулаками. Но, как бы ни был страшен здешний Дикой, глупый и злобный, моральное первенство остается за Кулигиным. Другое дело — Полусумасшедшая барыня (Людмила Дорошева), фигура в спектакле скорее мистическая. В ярком инфернальном гриме, с прической, закрывающей пол-лица, она напоминает персонажа японского ужастика, жуткое потустороннее видение, хотя краснодарская публика, говорят, воспринимает образ куда прозаичнее — как намек на историю с «мисс Сочи», которой бандиты сожгли лицо серной кислотой. Так или иначе, Барыня в «Грозе» Безносова — носитель иррациональной угрозы, вовсе не престарелая ханжа, а демон, тянущий слабую жертву в тенета смерти. Перед эпизодом грозы Катерина оказывается в центре красноречивой мизансцены: она стоит на узких мостках, с одной стороны — монотонно сыплющая свои проклятия Барыня, с другой — устремивший на Катю сочувственный взгляд Кулигин. В финале он будет стоять как громом пораженный, и заключительная тирада прозвучит не приговором калиновцам, а воплем скорби. Самоубийство Катерины для этого Кулигина — фиаско его просвещенного рационализма, триумф мрачного иррацио, обрекающего на гибель тех, кому бы следовало жить, молодых и чистых сердцем.
Сцена из спектакля. Фото М. Богдан
Концовка спектакля необычайно эффектна. Борис и Катерина снова встретятся — в той самой лодке, о которой речь шла выше. Ретирующийся с места преступления горе-любовник вскоре оставит Катю одну, в космическом одиночестве, и тут-то лодка, что твое чеховское ружье, «выстрелит», отчалит и скроет героиню где-то в трюме сцены. Смерть Катерины в краснодарском спектакле не приукрашена штампами театральной патетики: героиня не взмывает под колосники, не ступает за таинственную дверь, а именно что тонет, скрывается в темной пучине, в смерти. Решение жесткое, даже жестокое, зато не сентиментальное. Способность бесстрашно говорить публике горькие истины — тоже, кстати, признак режиссерской зрелости.
Март 2017 г.
